Пишет Гость:
29.09.2010 в 00:04
651 слово. Предупреждения: практически нет пейринга, в меру вольное обращение с заявкой, возможно не то, чего хотел заказчик. Не нравится автору.
Бьякуран производит впечатление человека, который помешан на белом, но на самом деле, он не различает между ним и черным. Просто Бьякуран большой ценитель шахмат, он играет в них страстно, чем бы он ни занимался. Весь его мир поделен на черно-белые клеточки, и все люди напоминают ему фигурки. В эти шахматы он играет с самим собой, и с самими собой - со всеми восьмью триллионами. Сколько бы раз он ни выигрывал, это всегда означает лишь очередное поражение.
Бьякуран говорит окружающим, а порой и самому себе, что главный приз в его играх - пост Бога, но он не более чем тешит свое самолюбие. Игра - это его самоцель, единственное развлечение в мире, который поделен на черно-белые клеточки, пешек, офицеров и ферзей.
Он умирает множество раз, в мирах совсем рядом, когда-то быстро и безболезненно, когда-то мучительно и страшно, но это не так важно. Он в своей безопасной и знающей параллели, заедает собственную смерть зефиром и живет дальше, храня в себе своих мертвых, как океан хранит старые кости и остовы кораблей.
Все не всерьез. Рядом столько шахматных фигур, но ни одного человека. Столько шестеренок, но всего один часовщик, чье время не тикает, ни в одном из восьми триллионов миров.
Никому не коснуться Бьякурана, для него в его мире никого нет. Только клетки, фигуры и вариации одного и того же.
Смерть не воспринимается всерьез.
Ослепительный свет Х-бернера врывается в его шахматный мир, как рождение сверхновой, и где-то там за ним Бьякурану чудится силуэт человека.
Все тонет в белом и после наступает чернота. Его сознание и его опыт мчаться по восьми триллионам связей между мирами, как взрывная волна, как сигнал по проводам, оседая в других вариациях.
А потом он открывает глаза. Он на скамейке в парке, бездомный из тысяч бездомных, свободный ото всех и ото всего, играющий просто еще одну шахматную вариацию в других декорациях.
Но он помнит, он помнит привидевшийся ему силуэт человека. В его мире появился еще один игрок. И он есть где-то. И почему-то это очень важно - найти его, Бьякуран хочет найти его, и это желание переполняет его до краев как жажда.
Он поднимается со скамейки легко, не обращая внимания на то, что рваная поношенная одежда совсем не хранит тепла, и отправляется вперед. Где-то там, отгороженный от него ночью и бытом есть Савада Цунаеши. Второй игрок в мире шахматных фигур и черно-белых клеток.
Его нет в Намимори. Его нет в Вонголе. В этом мире даже нет Вонголы.
Но Бьякуран ищет. Он не умеет сдаваться, он просто не знает как это.
У Бьякурана не осталось пламени, не осталось колец и коробочек. Они ему не нужны, он знает, он точно знает как тикают люди и по каким клеточкам они ходят. Остальное до смешного просто.
Савада Цунаеши - босс сильнейшей мафиозной Фамилии Мильфиоре, и когда Бьякуран слышит об этом, он смеется в голос. Савада Цунаеши - босс Мильфиоре, а Джессо Бьякуран никто, человек, которому некуда пойти.
Бьякурана это не волнует, ему не важно какие начальные условия выдает ему судьба, он просто использует их, какими бы они ни были. За всеми амбициями и играми в Бога, Бьякуран в первую очередь тот, кто превосходно умеет использовать.
Он находит фигуру, использовать которую ему приятнее всего. Он находит Призрачного Рыцаря в притоне для наркоманов, однорукого и едва живого, подбирает как бродячего пса, вытаскивает почти с того света, снова.
- Куда мы идем? – Как-то спрашивает его Генкиши.
- О, у меня Великие планы, Ген-чан? Мы идем создавать мафиозную Семью. С этого момента можешь звать меня «босс».
- Босс чего?
- Босс Вонголы.
Когда три года спустя бывший сильнейший босс мафии, босс Мильфиоре Савада Цунаеши подписывает мирный договор с Вонголой, соглашаясь расплатиться самим собой за жизнь и спокойствие близких, он спрашивает:
- До самого конца я так и не смог понять, ни откуда вы взялись, ни почему вы захотели именно меня.
Бьякуран только мелодично смеется в ответ:
- Что я могу сказать? Я так долго был один, так долго гонялся за миражами. Должен же я хоть что-то выиграть в эти чертовы шахматы.
URL комментарияБьякуран производит впечатление человека, который помешан на белом, но на самом деле, он не различает между ним и черным. Просто Бьякуран большой ценитель шахмат, он играет в них страстно, чем бы он ни занимался. Весь его мир поделен на черно-белые клеточки, и все люди напоминают ему фигурки. В эти шахматы он играет с самим собой, и с самими собой - со всеми восьмью триллионами. Сколько бы раз он ни выигрывал, это всегда означает лишь очередное поражение.
Бьякуран говорит окружающим, а порой и самому себе, что главный приз в его играх - пост Бога, но он не более чем тешит свое самолюбие. Игра - это его самоцель, единственное развлечение в мире, который поделен на черно-белые клеточки, пешек, офицеров и ферзей.
Он умирает множество раз, в мирах совсем рядом, когда-то быстро и безболезненно, когда-то мучительно и страшно, но это не так важно. Он в своей безопасной и знающей параллели, заедает собственную смерть зефиром и живет дальше, храня в себе своих мертвых, как океан хранит старые кости и остовы кораблей.
Все не всерьез. Рядом столько шахматных фигур, но ни одного человека. Столько шестеренок, но всего один часовщик, чье время не тикает, ни в одном из восьми триллионов миров.
Никому не коснуться Бьякурана, для него в его мире никого нет. Только клетки, фигуры и вариации одного и того же.
Смерть не воспринимается всерьез.
Ослепительный свет Х-бернера врывается в его шахматный мир, как рождение сверхновой, и где-то там за ним Бьякурану чудится силуэт человека.
Все тонет в белом и после наступает чернота. Его сознание и его опыт мчаться по восьми триллионам связей между мирами, как взрывная волна, как сигнал по проводам, оседая в других вариациях.
А потом он открывает глаза. Он на скамейке в парке, бездомный из тысяч бездомных, свободный ото всех и ото всего, играющий просто еще одну шахматную вариацию в других декорациях.
Но он помнит, он помнит привидевшийся ему силуэт человека. В его мире появился еще один игрок. И он есть где-то. И почему-то это очень важно - найти его, Бьякуран хочет найти его, и это желание переполняет его до краев как жажда.
Он поднимается со скамейки легко, не обращая внимания на то, что рваная поношенная одежда совсем не хранит тепла, и отправляется вперед. Где-то там, отгороженный от него ночью и бытом есть Савада Цунаеши. Второй игрок в мире шахматных фигур и черно-белых клеток.
Его нет в Намимори. Его нет в Вонголе. В этом мире даже нет Вонголы.
Но Бьякуран ищет. Он не умеет сдаваться, он просто не знает как это.
У Бьякурана не осталось пламени, не осталось колец и коробочек. Они ему не нужны, он знает, он точно знает как тикают люди и по каким клеточкам они ходят. Остальное до смешного просто.
Савада Цунаеши - босс сильнейшей мафиозной Фамилии Мильфиоре, и когда Бьякуран слышит об этом, он смеется в голос. Савада Цунаеши - босс Мильфиоре, а Джессо Бьякуран никто, человек, которому некуда пойти.
Бьякурана это не волнует, ему не важно какие начальные условия выдает ему судьба, он просто использует их, какими бы они ни были. За всеми амбициями и играми в Бога, Бьякуран в первую очередь тот, кто превосходно умеет использовать.
Он находит фигуру, использовать которую ему приятнее всего. Он находит Призрачного Рыцаря в притоне для наркоманов, однорукого и едва живого, подбирает как бродячего пса, вытаскивает почти с того света, снова.
- Куда мы идем? – Как-то спрашивает его Генкиши.
- О, у меня Великие планы, Ген-чан? Мы идем создавать мафиозную Семью. С этого момента можешь звать меня «босс».
- Босс чего?
- Босс Вонголы.
Когда три года спустя бывший сильнейший босс мафии, босс Мильфиоре Савада Цунаеши подписывает мирный договор с Вонголой, соглашаясь расплатиться самим собой за жизнь и спокойствие близких, он спрашивает:
- До самого конца я так и не смог понять, ни откуда вы взялись, ни почему вы захотели именно меня.
Бьякуран только мелодично смеется в ответ:
- Что я могу сказать? Я так долго был один, так долго гонялся за миражами. Должен же я хоть что-то выиграть в эти чертовы шахматы.